Немного генеалогии – продолжение - война, 1942 год.

Продолжаю публикацию записанных за мамой рассказов о ее жизни.

В станицу Ессентукскую немцы зашли в августе 1942 года. Зашли без боев, тихо. Городок курортный, нужно было беречь инфраструктуру на будущее. Они же верили, что пришли навсегда.

Первые дни, да и последующие, немцы организовывали работу предприятий, бывших колхозов, санаториев. Все работали, как и прежде на своих местах. Отец мамы,  например, снова начал работать на мельнице. На войну сразу же, еще в 1941 году ушли два брата мамы – Василий и Александр. Они служили до этого в специальном питомнике, где готовили собак для пограничников. За пару лет до войны они привели домой овчарку Джину, которую собирались списать (умертвить) из-за ранений, которые она получила на восточной границе. Выпросили у начальства. Мама рассказывала, что Джина сначала ничего не ела, только молча лежала, положив голову на лапы. Через насколько дней впервые похлебтала воды и стала понемногу есть. Все семейство очень любило Джину и она верно служила. Что интересно, в дом и двор пускала всех, а вот выйти не давала никому без разрешения хозяев. Ложилась поперек выхода и грозно рычала.

От Василия не пришло ни одной весточки, как узнавали родные после войны, он не числился ни в погибших, ни в пропавших без вести, ни в пленных. Где  погиб Василий, так и не удалось узнать.

От Александра пришло пару писем, потом было длительное  безвестие, а зимой 1942 года получили похоронку. Бабушка не вставала с постели две недели. Отец как будто бы легче перенес эту потерю. Но хоронили Александра дважды. Об этом я еще напишу.

Третий брат Петр перед войной работал на строительстве какого-то комбината на Дальнем Востоке. Там его и оставили служить. Участвовал в войне с Японией, имел награды.

А еще с Петром связана вот такая история …. В конце 30-х годов его послали прорабом в Иран. Оттуда он привез красивую шубу, ковер, пальто, отрезы шелковых и шерстяных тканей. Когда стало понятно, что немцы таки придут в станицу, бабушка попросила мужа вырыть яму, сложила все это добро в сундук и закопали в огороде. И так как первые недели немцы вели себя тихо, то решили выкопать сундук. Развесили все вещи на проволоку для просушки. И надо же было такому случится – мимо двора проехали в открытой машине немецкие офицеры. Вдруг сдали назад и вошли во двор, и сразу же на них кинулась Джина, которая до этого не бросалась ни на кого. Один из офицеров  выстрелил в нее и убил. Потом спокойно, переговариваясь между собой, стали снимать все вещи. Бабушка было кинулась к ним, но дедушка удержал жену. Отнесли все в машину, с улыбкой похлопали отца по плечу и уехали.

Напишу еще об одном случае, связанном с немцами, где сполна проявился бунтарский характер мамы. Вдоль улицы ехал на мерине немецкий солдат, стучал в  калитку и кричал «матка, яйка», ему выносили продукты, а он складывал все в мешок. Остановился возле дома мамы, она как раз стояла у забора. Пока солдат складывал яйца в мешок, мама отцепила от платья шпильку (она до сих пор не понимает, как ей пришло такое в голову) и воткнула ее сзади в круп лошади. Она взбрыкнула, мешок упал на дорожку из кирпичей и все яйца побились. Слава Богу, что солдат ничего не понял, он подумал, что лошадь сама чего-то испугалась. Покачал головой, что-то там воскликнул, поднял мешок  и поехал дальше. Сначала мама никому не сказала о том, что сделала. Потом все-таки призналась маме, а отцу побоялась. Попало ей, конечно, под первое число. Если бы солдат догадался, что она сделала, то мог бы и застрелить.

В апреле 1943 года получили письмо от Александра. Оказывается, его подобрали на поле боя, как мертвого, и потому послали родным похоронку. Но рассмотрели, что жив и направили в госпиталь в Уфу. В письме он писал, что уже вылечился и снова идет на фронт. Мама получила это письмо от почтальона, когда вышла за калитку нести отцу обед на мельницу. Узнала почерк брата и вернулась к маме, осторожно ей сказала. Бабушка так обрадовалась, что даже письмо не стали читать, сказала, чтобы дочь бежала скорей к отцу. На мельнице мама прочитала отцу письмо, он сильно побледнел, разволновался. Она вернулась домой, а почти следом привезли  отца, уже мертвого. Везли сначала на подводе в больницу, но было поздно. Врач написал в свидетельстве о смерти «разрыв сердца». Вот так умер мой дедушка по маме. Я даже поверить не могла, что радостное известие стало причиной кончины.

А в апреле 1944 года пришла вторая похоронка на Александра, к которой даже не было указано, где он погиб и похоронен.