Владимир Павлович Романов. Контр-адмирал, путешественник, писатель, мировой посредник

 Владимир Павлович Романов.

Контр-адмирал, путешественник, писатель, мировой посредник

 (из будущей книги "Романовы и Соловьевы – связь поколений")

     

В июле 1796 года появился на свет человек, которого через 60 лет  Александрия Херсонская знала уже как контр-адмирала  и мирового посредника Владимира Павловича Романова.  А в советские времена  о нем упоминали в основном  как  об участнике декабристского движения. Кроме того, он еще и дед известного философа Вл.Соловьева (в честь которого его и назвали), писателя Вс.Соловьева, поэтессы и художницы П.Соловьевой,  прадед писателя, поэта-символиста и священника С.Соловьева.

Большую часть своей жизни этот замечательный человек посвятил военной службе на флоте, географическим исследованиям, а в свои последние годы трудился в начале крестьянской реформы 1861 г. мировым посредником в Александрийском уезде.

Уже с 1810 г. он воспитывался в Морском кадетском корпусе, а в 1818 г. ему присваивается звание лейтенанта военно-морского флота. В этом же году на фрегате «Проворный» плавал к берегам Испании, а в 1820-1822 гг. совершил кругосветное путешествие на корабле «Кутузов». Эти экспедиции закрепили  в нем убеждение о том, что его жизненная задача – изучение и описание неизведанных территорий на благо Отечества. Отрывки из записок В. Романова об Испании были опубликованы во второй части “Отечественных записок” за  1820  г.

            В 1823 г. В. Романов представил русскому правительству проект большой экспедиции на север Русской Америки «с двоякою целью: первая – для удостоверения, соединяется ли Азия с Америкой; вторая – для открытия сообщения Американской компании с Гудзонскою». Этот проект после поддержали                М. Муравьев, И. Крузенштерн, К. Рылеев и Н. Бестужев. Последний, кстати, помог Романову подготовить к печати его записки и статьи о Северо – Западной Америке, вскоре появившиеся на страницах «Северного архива» и «Московского телеграфа». О близких отношениях Романова с Бестужевым свидетельствует книга «Плавание фрегата Проворного в 1824 году», хранящаяся в исторической библиотеке Москвы. На ней – дарственная надпись автора: «Любезному другу Владимиру Павловичу Романову от Бестужева».

Не скрывал наш земляк и своей дружбы с К.Рылеевым. Даже в показаниях Следственной комиссии он пишет:  «…я у него один раз обедал и не более семи или восьми раз был на квартире… Иногда виделся с ним в канцелярии главного правления Российско-Американской компании; обедал с ним несколько раз у директора Прокофьева и раза два у Булгарина». К. Рылеев, занимавший тогда видную должность в Российско-Американской  компании, употребил все свое влияние для снаряжения экспедиции на север Русской Америки под начальством ее инициатора В. Романова. Но правительству это не понравилось  и проект «повис в воздухе». А вскоре  трагические события на Сенатской площади заставили компанию совсем забыть эти планы.

            Следствие по делу декабристов предположило, что В. Романов знал о планах членов Северного общества, так как нашли его письма в бумагах  уже арестованного К. Рылеева. А   обсуждение ими в письмах освоения Севера и Юга России приняло за иносказательное упоминание о тайных обществах. Последнее письмо В. Романова Рылееву отправлено 6 декабря 1825 г. с пометкой «Александрия  Хер. губ.». Судя по дате, оно пришло в Петербург уже после ареста Рылеева и было доставлено в Следственную комиссию. Вверху письма пометка карандашом Николая I: «Надо послать приказание губернатору его выслать сюда, а бумаги запечатать».

            Почему же Романов в это время был не на службе в Петербурге?  Еще в 1824 г. он взял отпуск и уехал  по семейным делам в Херсонскую губернию, где в конце  года женился на дворянке Екатерине Федоровне Бржеской. Некоторое время молодые жили в имении Бржеских с. Березовке под Александрией.  Из его показаний узнаем, что тогда же он подавал прошение о выходе в отставку - «чувствуя расстройство в здоровье и для приведения имения в порядок», которое было удовлетворено только перед самым его арестом.  Как нашли и арестовали Романова - в рапорте Херсонского гражданского губернатора:

            «… По разысканию местопребывание Романова открыто Александрийского уезда в селении Березовка помещицы полковницы Коншиной. Земский исправник вместе с г. Дойбаном и исправляющем должность стряпчего не могли тот час приступить к исполнению предписания по причине отлучки Романова в Полтавскую губернию; по прибытии же его в имение помещицы Коншиной 17 числа, исправник арестовал его Романова и все бумаги, какие только найдены, при бытности стряпчего опечатал и дал оные с Романовым Титулярному Советнику Дойбану для доставления в Петербург к Его Императорскому Величеству. 24 февраля 1826 г. Херсон».

            Внимательный читатель, наверное, заметил, что особое ударение делалось на «арест» бумаг Романова. Предполагалось, что они изобличат его участие в тайном обществе. Есть сведения о том, что семья Романова узнала о предполагаемом аресте раньше, чем к нему явились жандармы. И документы, которые могли свидетельствовать о принадлежности к тайному обществу, успела уничтожить его сестра. Об этом  поведал сын контр-адмирала В.В. Романов в рассказе «Сестра декабриста», напечатанном в 1893 г. в «Русском вестнике».

            Сразу же по прибытии в Петербург на главную гауптвахту, Романов оказался в Петропавловской крепости. Но участие нашего земляка в делах и замыслах декабристов не было доказано. Рылеев же 3 февраля 1826 г. на вопросный пункт о Романове отвечал так: «Лейтенант Романов знает от меня о существовании Общества и обещал, когда будет нужно, принять участие в достижении цели, предположенной Обществом, и по первому известию приехать, куда будет ему назначено от меня». О принадлежности Романова к Северному обществу показал и Н. Бестужев, сообщивший, что Романова принял в число членов Общества Рылеев. На очной ставке с последним, Романов сознался, что в июле 1825 г. действительно слышал от него о существовании Общества, но участия никакого не принимал. При отъезде в Херсонскую губернию, Рылеев поручал ему разглашать повсюду о необходимости введения конституции, но Романов, «не имея ни с кем сношений, не исполнял сего поручения». 

            По докладу комиссии 15 июля 1826 г. высочайше «велено» продержать его еще три месяца в крепости, а после отправить на службу в Черноморский флот и ежемесячно доносить о поведении. В общей сложности Романов отсидел в крепости 9 месяцев и, хотя был в отставке, вернулся на службу уже 15 сентября 1826 г. Снова занялся любимым делом, но уже на Юге в том же чине лейтенанта.

Перечисление его заслуг, как моряка и географа может занять несколько страниц. Поэтому назовем только главные события: участвовал в русско-турецкой войне 1828-1829 гг.,  был серьезно ранен во время морских сражений у Анапы и Варны. Награжден золотым оружием и произведен в капитан-лейтенанты. Но рана давала о себе знать, и потому он был уволен в 1834 г. в бессрочный отпуск.

За годы 12-летней отставки Романов обустраивал свое имение, учил крестьян разным новшествам в сельском хозяйстве - сажать сады, разводить картофель, правильно применять удобрения. Он объехал большую часть России и был избран действительным членом Имп. Вольно-Экономического Общества, Имп. Общества Сельского Хозяйства Южной России, Московского Общества Сельского Хозяйства, Главного Общества улучшенного овцеводства, Комитета шелководства и Имп. Русского Географического Общества.

            В 1854 г. Романов добровольно возвращается во флот в морское ополчение, участвует в Крымской войне сначала в Финляндских шхерах, а с 1855 г. – переведен по прошению в Севастополь.  Одним из последних покинул осажденный город и, будучи раненым, продолжал командовать судном, которое под огнем противника перевозило на северную сторону последних защитников. Тогда и был контужен и ранен осколком бомбы в ногу. За этот подвиг его наградили орденом Св. Станислава 2-й степени.

            Как географ, Романов проявил себя и на Черном море: исследовал рейды при Сухум-Кале, Редут-Кале, сделал съемки кавказских берегов. Составленные им тогда карты имели важное значение для Черноморского флота и были немедленно опубликованы. Он даже составил словарь абхазских и черкесских наречий. Плавал через Босфор и Дарданеллы, путешествовал верхом на лошади по Греции, по поручению Русского общества пароходства и торговли исследовал р. Днестр и составил его карту.

            30 августа 1861 г. В. Романов произведен в контр-адмиралы и окончательно уволен со службы, но продолжал собирать материалы по истории русского флота, состоя членом ученого комитета Морского штаба. В это время он  жил в Александрии и был избран мировым посредником одного из участков уезда. Известно даже место, где располагался дом Романовых. Об этом есть упоминание в воспоминаниях одного из александрийских старожилов. К сожалению, дом не сохранился, а находился он по улице Почтовой (современная Первомайская) перед домом, где был онкодиспансер, сейчас там аптека. Располагался в глубине, вниз ближе к речке Березовке. Зная любовь Романова к садоводству и огородничеству, можно представить, какой там был красивый и ухоженный участок.

            В известных воспоминаниях русского поэта А.А. Фета, который с 1845 по 1853 годы служил в кирасирском полку в Крылове, часто бывая в Новой Праге, Елисаветграде, Новомиргороде, Александрии и других местностях нашего края, упоминаются и Романовы. Фет мало пишет о Владимире Павловиче, но чувствуется, что он любил и уважал старого моряка. Поэт называет его «милым и благодушным человеком». Упоминает он также о том, что имение Романовых было и в с. Снежково Александрийского уезда (приданное жены Екатерины Федоровны). Потом семья жила  в Крылове (Новогеоргиевске), где начал военную службу юнкером их сын Владимир. В 1947 г., когда Фет  ездил в отпуск в Москву, он по рекомендательному письму Бржеских был любезно принят в доме Романовых (в Москве учились их дети) вместе со своим университетским товарищем Сергеем Михайловичем Соловьевым.  

            К сожалению, именно та страница жизни В. Романова, которая повествует о его службе мировым посредником, пока не совсем заполнена. Узнаем об этом из некролога на его смерть, который был опубликован в газете «Одесские вести».  Должность эта была введена «для содействия в проведении крестьянской реформы 1861 года». Из местных дворян выбирались люди, способные быть своеобразным «буфером» между крестьянами и помещиками. Назначались они Сенатом по представлению губернских властей. Как и в других уездах, в Александрийском было несколько мировых посредников, каждый из которых отвечал за свой участок. Их работа заключалась в том, чтобы наделение крестьян землей шло согласно Уставных грамот. Они рассматривали жалобы крестьян на помещиков и разрешали споры между ними. Кроме того, помогали в организации волостного общинного самоуправления. Институт мировых посредников существовал до 1874 г. Интересно, что среди бывших декабристов было несколько мировых посредников.

            Старожилы Александрии помнят, что на бывшем городском кладбище, где на многих могилах стояли прекрасные скульптурные памятники, была и могила                 В.П. Романова. Ее украшал надгробный памятник, на котором был укреплен настоящий кортик. Уже несколько десятков лет на месте разрушенного  кладбища – автопредприятия, а  надгробные плиты, части памятников, камень и кирпич пошли на постройки. Вот такие мы - «Иваны, родства не помнящие» и, готовы, в первую очередь, «до основания мир разрушить, а потом…»! Не сохранилось, к сожалению, портрета В.Романова и мы не можем созерцать лицо этого благородного человека. Но портрет был. Об этом упоминает один из его правнуков Сергей Соловьев. Висел он в имении его родителей Дедово под Москвой.

            Умер В. Романов скоропостижно 11 октября 1864 г., заболев после объезда волостей своего участка.  В некоторых публикациях указывалось, что похоронен он возле церкви с. Березовки. Но это – не так. Сейчас мы можем точно сказать, что контр-адмирал В.П. Романов нашел свое упокоение в родной Александрии. В Кировоградском государственном архиве хранится метрическая книга Успенского собора    города за 1864 год. Там есть запись о смерти Романова. И, как будто бы, специально для потомков указано место захоронения  - «…  на городовом кладбище».

            В «Некрологе» о нем сказано очень тепло и проникновенно: «…Нет ничего грустнее как терять людей, принадлежащих к разряду общественных деятелей. Потеря эта бывает тем тяжелее, чем труднее ее заменить… Своею деятельностью на этом новом поприще он приобрел одинаковое доверие, как от общества землевладельцев, так и от крестьян. При 70 – летнем возрасте он был бодр, и никто не ожидал, чтобы смерть так внезапно прекратила его общественную деятельность, к общему сожалению всех людей, близко его знавших".